А ты бы спросил меня, как я жевала эти последние пластмассовые месяцы.
А я бы ответила, знаешь, по-разному, как дождь.
Готовила завтраки на заварке, перемывала косточки винограду и градом сыпала мысли в цветочные горшки, чтобы выросли во что-нибудь нужное, а то одни порошки вокруг, уже вымокшие от чьих-то слез и совсем не пригодные для чистки заляпаных душ.
Ты дышишь? Слышишь меня? Помнишь?
Не забудь вовремя забрать фотографии из морга прошлогодних чувств, а если станет холодно пользуйся остатками мелодий которые записывало мое сердце на твой изрядно потрепаный нашим молчанием мп3.
Чередуй стороны кистей когда будешь рисовать себе рисовые слезы на позавтракавшем солнечным светом лице и вспоминай, только почаще, какими хорошими были эти люди за прилавками книжных магазинов в нашу самую первую весну.
А я вязну в твоих настроениях даже не расстраиваясь из-за запекшегося поцелуя на твоих растроганных губах. Ты ведь сам говорил что надо грубее, опытнее возвращать людей к жизни когда им начинает казаться что петля уже извивается где-то глубже позвоночника.
Представляешь, самое успокоительное для меня, это когда ты дышишь в телефонные трубки, а не в те, которые искуственно поддерживают за локти твою жизнь.