У папы в статусе: "Пропали вещи - ребенок и тапочки."

13.13 Говорят если случайно посмотришь на часы в такое время, то кто-то дорогой тебя вспоминает. Может быть ты вспоминаешь. Вот бы ты.

18.18 Наверное опять ты меня вспоминаешь. Хотя может и не ты. Нет, ты. Больше некому.

20.20 Неужели опять? Так тепло когда ты думаешь. Обо мне.

22.22 Опять ты! Здорово! Говорят в это время можно еще и желание загадать. Загадываю. Тебя загадываю.

23.23 Не может такого быть.....

02.02 Нихрена ты обо мне не думаешь. Это я о тебе думаю. Постоянно.

Никогда бы не подумала что когда зима мирится с осенью бывает так противно, мерзко, темно.
И ты улыбаешься ровно десять секунд, а я совсем теряю контроль ровно на десять секунд, странно, от чего. И кажется что все такое маленькое, все так близко, но времени катастрофически не хватает чтобы дотянуться хоть раз до таблеток всего в семь миллиграм, но которые спасут от вечности, вылечат от поперечных слогов, сложных снов.
А потом хочется кричать прямо в дождь, выплакивать прямо в город.
Холод вроди заканчивается. Чей-то срок тоже закончился, но потом его обновили, иголками, бумажками, силой.
Шесть часов сна по тебе, знаешь, должно хватить, хотя можно же и больше. Хочется большего, чтобы не ждать например, и чтобы не жаловаться, и не угадывать неправильно.
Ты у меня на десять секунд, на десять желанных знаков, на десять вечностей без перерыва на антракт.
И кажется что все дело в тепле которого нет, во взгляде который разбивается так быстро, в контрольном выстреле который мимо, не туда, в себя.
Просто смелости не хватает ступать даже на бетонную плиту.
Это на вид все кажется обычным, в мыслях простым, в постелях белым, а что на самом деле, это за пленкой, как в лотерейном билете, только стирать нужно не монеткой, а нервами, выигрывать не машину, а тебя, терять не деньги, а кусочки сердца.
Почему в школе не научили душить, дышать, ждать.
Жалко сжигать минуты когда знаешь что все пройдет, только не знаешь когда. Жалко сжигать секунды которые в конце не сумеешь приплюсовать и в сумме жизни получишь что-нибудь двузначное.
А времени до тебя опять стало слишком много.
Слишком многое надо еще пережить, сердце плавится, а руки минусовой температуры. Микстуры не помогают заставить себя отвлечься, отличиться. И кофе тоже уже давно не помогает, только болит.
Сколько еще?
А улицы все равно не чище, только обещают.
Я тебя прощаю. Только не снись больше так быстро.
Придумай нам заглавие и давай начнем с первых слов. Да давай хотя-бы начнем.

А ты бы спросил меня, как я жевала эти последние пластмассовые месяцы.
А я бы ответила, знаешь, по-разному, как дождь.
Готовила завтраки на заварке, перемывала косточки винограду и градом сыпала мысли в цветочные горшки, чтобы выросли во что-нибудь нужное, а то одни порошки вокруг, уже вымокшие от чьих-то слез и совсем не пригодные для чистки заляпаных душ.
Ты дышишь? Слышишь меня? Помнишь?
Не забудь вовремя забрать фотографии из морга прошлогодних чувств, а если станет холодно пользуйся остатками мелодий которые записывало мое сердце на твой изрядно потрепаный нашим молчанием мп3.
Чередуй стороны кистей когда будешь рисовать себе рисовые слезы на позавтракавшем солнечным светом лице и вспоминай, только почаще, какими хорошими были эти люди за прилавками книжных магазинов в нашу самую первую весну.
А я вязну в твоих настроениях даже не расстраиваясь из-за запекшегося поцелуя на твоих растроганных губах. Ты ведь сам говорил что надо грубее, опытнее возвращать людей к жизни когда им начинает казаться что петля уже извивается где-то глубже позвоночника.
Представляешь, самое успокоительное для меня, это когда ты дышишь в телефонные трубки, а не в те, которые искуственно поддерживают за локти твою жизнь.